Мозгоправ со стажем.
Читая форум врачей скорой помощи:
Про креативностьВчера наблюдал за поводами к вызову. Всего одни сутки - а каков улов. Нашим диспетчерам нужно Пулицеровскую премию дать, ей-Богу!
«Первые роды отошли воды» (и полезли уроды на лоно природы...)
«Упал лежит кричит плохо» (просто жуть какая-то)
«Плохо на учете в ПНД» (да, нерадостно)
«Все плохо» (коротко и по существу)
«Заболела» (еще короче и еще информативнее)
«Плохо избили» (в смысле, приехать и добить, чтоб не мучался)
«сраное поведение» (вызов для «психов», но те возмутились, что диареи не по их профилю)
«темперрррратура» (видимо, такая, что аж диспетчера затрясло)
«вниз налево железная дверь – АД» (так вот где он находится!)
«тащится наркоман» (да зачем же ему мешать?!)
«в рот дом» (отнюдь не предложение орального секса, а банальная перевозка)
Про маленькую местьС приемным отделением инфекционной больницы у нас вечная вражда. Персонал там грубейший, в подавляющей массе - 70-летние склочные бабушки, каждого нами доставленного больного воспринимают как личное оскорбление для себя. Просьбу обработать машину после перевозки сопровождают такими комментариями, что и старый боцман покраснеет.
Везем дядьку алкогольного типа, три дня страдающего диареей и гипертермией под 39 оС. Дядька, с искаженным лицом держащийся за ягодицы, рассказывает, что из него «хлещет и передом и задом» уже вторые сутки. Действительно, бледноват. Но, поскольку прямо перед нашим приездом он полчаса провел в туалете, мы особенно не беспокоились, усадили его в машину, поехали. Дорогой он мялся, мялся, но, когда стояли в пробке, не выдержал:
- Ребятушки, я ср*ть хочу.
- Ты так не шути, - пригрозил я. - Нам еще километров десять... ЧТО, СИЛЬНО?!
- Ага! - и видно, что не врет. На лбу аж пот выступил.
Делюсь с доктором новостями - хорошо, что Иваныч у меня человек бывалый.
- Доставай жгуты, наложи ему сверху на брюки в районе щиколоток.
Достаю, затягиваю.
- А теперь? - с мукой спрашивает мужик.
- Теперь - давай. Штаны тебе все равно стирать.
Он и дал, прямо туда, с оханьем и характерными звуками. Брючки у колен сразу потяжелели.
Привозим его в приемное инфекции. Встречает старая грымза Инфузория (для нее это слово ругательное, она им всех награждает).
- Чё это?
- Это больной, - скромно отвечаю я, быстренько заводя его внутрь.
- А чего жгуты? - подозрительно спрашивает Инфузория. - Отек снимали, что ли?
- Нет. Так...
- Тогда хрена вы их понацепляли?- вспыляет старушенция, рывком снимая оба жгута...
Картина маслом: обреченно потупившийся больной, жидкий стул, брызнувший по его кроссовкам и полу, жуткая вонь в приемном и отвисшая челюсть Инфузории.
- Жгутики верните, пожалуйста, - вежливо говорю я, вынимая их из помертвевших и пальцев.
- Ах ты... ах вы... я тебя! Да я вас!!!
- Сопроводительный на столе! - уже убегая, ору я.
Про тёщщуВызов «шокам» на падение с высоты. На улице моросит дождик. Приехали - дядька шлепнулся с крыши «сталинки» (высота трех этажей), поломал ребра и обзавелся вколоченным переломом правой руки. Обезболили, зашинировали, везут.
- Ну и какого ты на крышу полез? - спрашивает один из фельдшеров.
- Теща, мать ее в зубы, - морщится мужик.- Антенну ей пошатай, телик плохо показывает.
- Ты на погоду смотрел вообще? Дождь же, на крыше скользко. Привязался бы хоть.
- Кого ты учишь? Она мне веревку дала, я и привязался.
- Что - порвалась?
- Нет.
- Узел развязался?
- Не-а.
- А что тогда? - удивляется фельдшер.
- Я, как очухался на земле, смотрю - а на крыше той веревки метров десять еще лежит...
про нетерпимость«Шокам» дали лежащего на куче песка пьяного дядю, пребывающему в состоянии полного алкогольного анабиоза. Оба фельдшера, так уж получилось, слабы на рвоту, а также на ее вид и запах. Как только они начали поднимать этого товарища с песка, он открыл рот и запел гастро-эзофагальную арию Рыголетто. Оба фельдшера тут же бросили его и убежали за машину подпевать. Врач, дама в возрасте, выматерившись на них и убедившись в их небоеспособности, натянула перчатки и вместе с водителем стала оттирать песком заблеванного алкалоида. После чего, кое-как, упихали его в салон, на носилки.
Везут в стационар, машина - санитарный «РАФ», лето, улица Донская (центральная городская магистраль), тря часа дня. От качки и вибрации машины алкаш снова кидает фарш прямо на себя. Оба фельдшера тут же ныряют в окна, каждый со своей стороны и начинают опорожнять остатки желудочного содержимого. Водитель выдает гениальную мысль, что фельдшеров тошнит от звуков рвоты, и, дабы их заглушить, врубает на всю катушку радио. Мишу Боярского, который предлагает пора-пора-порадоваться на всю улицу.
Наконец, привозят бухенвальда в стационар, благополучно сдают, кое-как отмывают машину, садятся. Врач берет рацию:
- Бригада 12, в 4-й больнице.
- Отзвонитесь по телефону, - голос диспетчера близок к абсолютному нулю.
Пожав плечами, врач достает сотовый, набирает «03».
- Вы там что, совсем охренели?!!! - орет взявший трубку старший врач.
- А что случилось?
- Что случилось?! Мне уже человек десять позвонили, сказали, что ваша бригада, на такой-то машине с гулянки катит - музыка орет, фельдшера блюют в окна! Если вы там все пьяные - трезвейте как хотите, вызовов до черта!! Еще одна жалоба, всех к ишачьей матери в наркологию отвезу, святой истинный!!
про восхищение!Работала у нас в свое время (довольно недолго, три летних месяца) фельдшер К. - молодая, обалденно красивая девушка, имевшая просто невообразимо большую грудь. Лето, форма легкая, еще и просвечивает, лифчик не оденешь по причине жары - короче, когда она приезжала с вызова, поглазеть на нее (и колыхания при походке отдельных частей ее тела) собиралась на крыльце под разными предлогами практически все мужское население подстанции.
Приехала она к алкашу, мучавшемуся в абстинентном синдроме уже три дня, практически имевшему предделириозное состояние, дрожащему всем своим чахлым телом. Анамнез собрать невозможно, потому как у мужика зуб на зуб не попадает, тремор конечностей такой, что К. еле ухитрилась натянуть ему на руку манжету тонометра. Меряет давление - ничего не получается, этот гад трясется, колотится, что-то завывает. Отчаявшись, она пошла на крайние меры - навалилась на него всем телом, уперевшись правой грудью ему аккурат под небритый подбородок, задавила собой и, прижав его руку коленом, принялась качать грушку тонометра. Мужик, ошарашенный этим, почти сразу затих. Наконец, проведя тонометрию, К. слезла с алкаша и, сворачивая тонометр, спросила:
- Ну, как вы себя чувствуете?
- Ох...тельно, - потрясенно прохрипел мужик, не сводя с нее восхищенного взгляда
про силу словаГоспитализировали сильно пьющего дядю с откушенным начисто мизинцем на правой руке. Собачка, полупородистая овчарка постаралась. Собираем анамнез - работает сей буздарь при котельной, постоянно находится в состоянии, терминальном между комой и анабиозом. При этой же котельной кормится беспородная псина. По свидетельствам очевидцев, дядька, засадив с утра из горла бутылку чего-то метилово-этилового, подошел к спящей на солнце собаке, присел на корточки, доооооолго на нее смотрел, после чего изрек сакраментальную фразу:
- Собака - друг человека. Но человек - сильнее собаки.
И как следует двинул ее ногой. Опыт оказался неудачен - разъяренная полуовчарка едва не перегрызла ему глотку, а, пока оттащили, оттяпала палец.
про фашистовИстория еще советских времен, рассказала наша врач П.
Приезжают они в «Интурист», заплохело какому-то мордатому и весьма солидному немцу из ГДР. В составе бригады фельдшером был Андрюша Г. - хохол в пятом поколении, по сию пору не избавившийся от акцента и от «хвакания». Все у него «хвармацевт», «хвазепам» (фенозапам, т.е.), «хвелшер» и т.п. Заходят в номер. Время вечернее. Немец лежит на кровати и демонстративно стонет, не глядя на бригаду и глядя в потолок. Рядом суетятся жена и дочка, а также администратор. Вызвал бригаду он. П. присела рядом, попыталась собрать анамнез - бесполезно, немец лишь раздраженно вставлял «нихт ферштейн» промеж стонами и в контакт не шел.
- Нам нужен переводчик, - наконец, отступившись, сказала П.
- Он уже ушел домой, - развел руками администратор.
- Так верните! - вспылила врач. - Я как жалобы его понимать должна?
Администратор вышел, бабахнув дверью и бормоча что-то нелестное во врачебный адрес. Немец утроил стоны, начал что-то ругательно выдавать на родном языке.
- Андрюш, сними ему ЭКГ пока, что ли, - устало попросила П., присаживаясь. - Может, заткнется?
Г. расчехлил кардиограф, отогнал насупившуюся родню, облепил немца электродами. После, оторвав ленту, дабы придать себе значимости, подошел к окну и стал деловито разглядывать ее на свет.
- Ты там чего?
- Дывлюся.
- И что надывился?
- Шо, шо... от побачь, пи***ц хвашисту!
Немец резко оборвал стон, отпихнул руку поправляющей подушку жены и срывающимся голосом спросил:
- Што, токтор, мои теля так плёхи?
про доверчивостьНаша фельдшер, Лена Я. шлепает на вызов в жутко позднее время - что-то около четырех ночи. Спать хочется безумно. Звонит в дверь. Где-то затявкала собачонка, где - в нужной квартире или по соседству - не поймешь. Дверь открывает опрятная такая улыбающаяся старушонка, у которой на лице пуд приветливости и сна ни в одном глазу. Воспитания она явно еще советского, потому как по первому же звонку открывает дверь настежь, не спрашивая, кто и что, в такое время.
- Здравствуйте, - устало говорит Лена. - Собака есть?
- Ой, уже нет,- демонстрирует зубные протезы бабуля. - У меня был такой мопсик хороший, его мне тетя Клара отдала, она сама квартиру на Санаторной получила, а щеночков надо было куда-то девать, а мне с моей пенсией не уследить, так я его своей племяннице отдала, она у меня умница, в институте учится, он ее так любит, гуляет с ней, палочку...
- Хорошо, хорошо, - прерывает поток информации фельдшер. – «Скорую» вызывали?
- Нет.
МХАТовская пауза.
- Как - нет?
- Не вызывала.
- Ну… извините тогда... - Лена побрела обратно.
про маленькую месть-2Как-то дали нам « судороги», по адресу ул. *****нко, 17 - 84, у дядьки с интересной фамилией Заяц. Сорок два годя ушастому, мало ли что там с ним. Едем. При попытке влезть в забитый машинами двор нас едва на снес милицейский «бобик», вылетевший оттуда со скоростью укушенного ВИЧ-инфицированной гадюкой. Мент, высунувшись из окна, еще что-то проорал нам оскорбительное. Подивившись такой нервозности по пустячному, по сути, поводу, входим в подъезд.
Третий этаж, направо от лифта, зачуханная пролетарская дверь. Звоним. В ответ кто-то с искренней такой ненавистью начинает материться. Дверь практически вышибает неказистого вида мужичонка, на лице которого дикая ярость просто пылает.
- Какого х@я вам надо?!
- Выбирай выражения, землячок, - неторопливо расправляю плечи я. - А то быстро спустишься с третьего этажа на первый и там заночуешь.
Мужичонка косо глянул на меня, прикинул габариты, разницу в весе и возможностях, и, видимо, решил повременить с качанием прав.
- Вы Заяц? - вежливо спрашивает моя доктор.
- Ну я.
- Нас вызвали на судороги. Это у вас?
- Да нет у меня никаких, б...дь, судорогов!! - гаркнул мужичонка и так хватил дверью, что на потолке закачались засохшие пауки 1953 года выпуска.
- Вот же козел... - тихо сказала моя врач. - Вы «Скорую» хоть вызывали?
Из-за двери до нас донеслось предложение уходить восвояси с использованием женских половых органов.
- Ну и пошел он, - пожимаю плечами. - Двинули отсюда, что ли?
Мы успели дойти до лифта, как тот открылся и выпустил на этаж двух ребят в спецовках, вооруженных пластиковыми сумками с инструментами и какими-то шлангами.
- Где тут 84-я квартира, не знаете? - спрашивает один.
Доктор начинает хихикать. Я тоже, машу рукой в сторону только что оставленной квартиру. Ребята идут туда. Мы, замерев у лифта, ждем.
Звонок. Знакомый мат. Знакомая приветственная фраза: «Х@ля надо?!».
- Горгаз, - доносится голос одного из парней. - У вас здесь утечка газа?
- Какого, на х.., газа?! Пошли в...
Не дослушивая пожеланий, мы вваливаемся в лифт, начинаем гоготать. Выходим из лифта - и просто садимся на землю.
Во двор торопливо въезжают две пожарные машины. Я даже не спрашивал, к кому они приехали.
Про креативностьВчера наблюдал за поводами к вызову. Всего одни сутки - а каков улов. Нашим диспетчерам нужно Пулицеровскую премию дать, ей-Богу!
«Первые роды отошли воды» (и полезли уроды на лоно природы...)
«Упал лежит кричит плохо» (просто жуть какая-то)
«Плохо на учете в ПНД» (да, нерадостно)
«Все плохо» (коротко и по существу)
«Заболела» (еще короче и еще информативнее)
«Плохо избили» (в смысле, приехать и добить, чтоб не мучался)
«сраное поведение» (вызов для «психов», но те возмутились, что диареи не по их профилю)
«темперрррратура» (видимо, такая, что аж диспетчера затрясло)
«вниз налево железная дверь – АД» (так вот где он находится!)
«тащится наркоман» (да зачем же ему мешать?!)
«в рот дом» (отнюдь не предложение орального секса, а банальная перевозка)
Про маленькую местьС приемным отделением инфекционной больницы у нас вечная вражда. Персонал там грубейший, в подавляющей массе - 70-летние склочные бабушки, каждого нами доставленного больного воспринимают как личное оскорбление для себя. Просьбу обработать машину после перевозки сопровождают такими комментариями, что и старый боцман покраснеет.
Везем дядьку алкогольного типа, три дня страдающего диареей и гипертермией под 39 оС. Дядька, с искаженным лицом держащийся за ягодицы, рассказывает, что из него «хлещет и передом и задом» уже вторые сутки. Действительно, бледноват. Но, поскольку прямо перед нашим приездом он полчаса провел в туалете, мы особенно не беспокоились, усадили его в машину, поехали. Дорогой он мялся, мялся, но, когда стояли в пробке, не выдержал:
- Ребятушки, я ср*ть хочу.
- Ты так не шути, - пригрозил я. - Нам еще километров десять... ЧТО, СИЛЬНО?!
- Ага! - и видно, что не врет. На лбу аж пот выступил.
Делюсь с доктором новостями - хорошо, что Иваныч у меня человек бывалый.
- Доставай жгуты, наложи ему сверху на брюки в районе щиколоток.
Достаю, затягиваю.
- А теперь? - с мукой спрашивает мужик.
- Теперь - давай. Штаны тебе все равно стирать.
Он и дал, прямо туда, с оханьем и характерными звуками. Брючки у колен сразу потяжелели.
Привозим его в приемное инфекции. Встречает старая грымза Инфузория (для нее это слово ругательное, она им всех награждает).
- Чё это?
- Это больной, - скромно отвечаю я, быстренько заводя его внутрь.
- А чего жгуты? - подозрительно спрашивает Инфузория. - Отек снимали, что ли?
- Нет. Так...
- Тогда хрена вы их понацепляли?- вспыляет старушенция, рывком снимая оба жгута...
Картина маслом: обреченно потупившийся больной, жидкий стул, брызнувший по его кроссовкам и полу, жуткая вонь в приемном и отвисшая челюсть Инфузории.
- Жгутики верните, пожалуйста, - вежливо говорю я, вынимая их из помертвевших и пальцев.
- Ах ты... ах вы... я тебя! Да я вас!!!
- Сопроводительный на столе! - уже убегая, ору я.
Про тёщщуВызов «шокам» на падение с высоты. На улице моросит дождик. Приехали - дядька шлепнулся с крыши «сталинки» (высота трех этажей), поломал ребра и обзавелся вколоченным переломом правой руки. Обезболили, зашинировали, везут.
- Ну и какого ты на крышу полез? - спрашивает один из фельдшеров.
- Теща, мать ее в зубы, - морщится мужик.- Антенну ей пошатай, телик плохо показывает.
- Ты на погоду смотрел вообще? Дождь же, на крыше скользко. Привязался бы хоть.
- Кого ты учишь? Она мне веревку дала, я и привязался.
- Что - порвалась?
- Нет.
- Узел развязался?
- Не-а.
- А что тогда? - удивляется фельдшер.
- Я, как очухался на земле, смотрю - а на крыше той веревки метров десять еще лежит...
про нетерпимость«Шокам» дали лежащего на куче песка пьяного дядю, пребывающему в состоянии полного алкогольного анабиоза. Оба фельдшера, так уж получилось, слабы на рвоту, а также на ее вид и запах. Как только они начали поднимать этого товарища с песка, он открыл рот и запел гастро-эзофагальную арию Рыголетто. Оба фельдшера тут же бросили его и убежали за машину подпевать. Врач, дама в возрасте, выматерившись на них и убедившись в их небоеспособности, натянула перчатки и вместе с водителем стала оттирать песком заблеванного алкалоида. После чего, кое-как, упихали его в салон, на носилки.
Везут в стационар, машина - санитарный «РАФ», лето, улица Донская (центральная городская магистраль), тря часа дня. От качки и вибрации машины алкаш снова кидает фарш прямо на себя. Оба фельдшера тут же ныряют в окна, каждый со своей стороны и начинают опорожнять остатки желудочного содержимого. Водитель выдает гениальную мысль, что фельдшеров тошнит от звуков рвоты, и, дабы их заглушить, врубает на всю катушку радио. Мишу Боярского, который предлагает пора-пора-порадоваться на всю улицу.
Наконец, привозят бухенвальда в стационар, благополучно сдают, кое-как отмывают машину, садятся. Врач берет рацию:
- Бригада 12, в 4-й больнице.
- Отзвонитесь по телефону, - голос диспетчера близок к абсолютному нулю.
Пожав плечами, врач достает сотовый, набирает «03».
- Вы там что, совсем охренели?!!! - орет взявший трубку старший врач.
- А что случилось?
- Что случилось?! Мне уже человек десять позвонили, сказали, что ваша бригада, на такой-то машине с гулянки катит - музыка орет, фельдшера блюют в окна! Если вы там все пьяные - трезвейте как хотите, вызовов до черта!! Еще одна жалоба, всех к ишачьей матери в наркологию отвезу, святой истинный!!
про восхищение!Работала у нас в свое время (довольно недолго, три летних месяца) фельдшер К. - молодая, обалденно красивая девушка, имевшая просто невообразимо большую грудь. Лето, форма легкая, еще и просвечивает, лифчик не оденешь по причине жары - короче, когда она приезжала с вызова, поглазеть на нее (и колыхания при походке отдельных частей ее тела) собиралась на крыльце под разными предлогами практически все мужское население подстанции.
Приехала она к алкашу, мучавшемуся в абстинентном синдроме уже три дня, практически имевшему предделириозное состояние, дрожащему всем своим чахлым телом. Анамнез собрать невозможно, потому как у мужика зуб на зуб не попадает, тремор конечностей такой, что К. еле ухитрилась натянуть ему на руку манжету тонометра. Меряет давление - ничего не получается, этот гад трясется, колотится, что-то завывает. Отчаявшись, она пошла на крайние меры - навалилась на него всем телом, уперевшись правой грудью ему аккурат под небритый подбородок, задавила собой и, прижав его руку коленом, принялась качать грушку тонометра. Мужик, ошарашенный этим, почти сразу затих. Наконец, проведя тонометрию, К. слезла с алкаша и, сворачивая тонометр, спросила:
- Ну, как вы себя чувствуете?
- Ох...тельно, - потрясенно прохрипел мужик, не сводя с нее восхищенного взгляда
про силу словаГоспитализировали сильно пьющего дядю с откушенным начисто мизинцем на правой руке. Собачка, полупородистая овчарка постаралась. Собираем анамнез - работает сей буздарь при котельной, постоянно находится в состоянии, терминальном между комой и анабиозом. При этой же котельной кормится беспородная псина. По свидетельствам очевидцев, дядька, засадив с утра из горла бутылку чего-то метилово-этилового, подошел к спящей на солнце собаке, присел на корточки, доооооолго на нее смотрел, после чего изрек сакраментальную фразу:
- Собака - друг человека. Но человек - сильнее собаки.
И как следует двинул ее ногой. Опыт оказался неудачен - разъяренная полуовчарка едва не перегрызла ему глотку, а, пока оттащили, оттяпала палец.
про фашистовИстория еще советских времен, рассказала наша врач П.
Приезжают они в «Интурист», заплохело какому-то мордатому и весьма солидному немцу из ГДР. В составе бригады фельдшером был Андрюша Г. - хохол в пятом поколении, по сию пору не избавившийся от акцента и от «хвакания». Все у него «хвармацевт», «хвазепам» (фенозапам, т.е.), «хвелшер» и т.п. Заходят в номер. Время вечернее. Немец лежит на кровати и демонстративно стонет, не глядя на бригаду и глядя в потолок. Рядом суетятся жена и дочка, а также администратор. Вызвал бригаду он. П. присела рядом, попыталась собрать анамнез - бесполезно, немец лишь раздраженно вставлял «нихт ферштейн» промеж стонами и в контакт не шел.
- Нам нужен переводчик, - наконец, отступившись, сказала П.
- Он уже ушел домой, - развел руками администратор.
- Так верните! - вспылила врач. - Я как жалобы его понимать должна?
Администратор вышел, бабахнув дверью и бормоча что-то нелестное во врачебный адрес. Немец утроил стоны, начал что-то ругательно выдавать на родном языке.
- Андрюш, сними ему ЭКГ пока, что ли, - устало попросила П., присаживаясь. - Может, заткнется?
Г. расчехлил кардиограф, отогнал насупившуюся родню, облепил немца электродами. После, оторвав ленту, дабы придать себе значимости, подошел к окну и стал деловито разглядывать ее на свет.
- Ты там чего?
- Дывлюся.
- И что надывился?
- Шо, шо... от побачь, пи***ц хвашисту!
Немец резко оборвал стон, отпихнул руку поправляющей подушку жены и срывающимся голосом спросил:
- Што, токтор, мои теля так плёхи?
про доверчивостьНаша фельдшер, Лена Я. шлепает на вызов в жутко позднее время - что-то около четырех ночи. Спать хочется безумно. Звонит в дверь. Где-то затявкала собачонка, где - в нужной квартире или по соседству - не поймешь. Дверь открывает опрятная такая улыбающаяся старушонка, у которой на лице пуд приветливости и сна ни в одном глазу. Воспитания она явно еще советского, потому как по первому же звонку открывает дверь настежь, не спрашивая, кто и что, в такое время.
- Здравствуйте, - устало говорит Лена. - Собака есть?
- Ой, уже нет,- демонстрирует зубные протезы бабуля. - У меня был такой мопсик хороший, его мне тетя Клара отдала, она сама квартиру на Санаторной получила, а щеночков надо было куда-то девать, а мне с моей пенсией не уследить, так я его своей племяннице отдала, она у меня умница, в институте учится, он ее так любит, гуляет с ней, палочку...
- Хорошо, хорошо, - прерывает поток информации фельдшер. – «Скорую» вызывали?
- Нет.
МХАТовская пауза.
- Как - нет?
- Не вызывала.
- Ну… извините тогда... - Лена побрела обратно.
про маленькую месть-2Как-то дали нам « судороги», по адресу ул. *****нко, 17 - 84, у дядьки с интересной фамилией Заяц. Сорок два годя ушастому, мало ли что там с ним. Едем. При попытке влезть в забитый машинами двор нас едва на снес милицейский «бобик», вылетевший оттуда со скоростью укушенного ВИЧ-инфицированной гадюкой. Мент, высунувшись из окна, еще что-то проорал нам оскорбительное. Подивившись такой нервозности по пустячному, по сути, поводу, входим в подъезд.
Третий этаж, направо от лифта, зачуханная пролетарская дверь. Звоним. В ответ кто-то с искренней такой ненавистью начинает материться. Дверь практически вышибает неказистого вида мужичонка, на лице которого дикая ярость просто пылает.
- Какого х@я вам надо?!
- Выбирай выражения, землячок, - неторопливо расправляю плечи я. - А то быстро спустишься с третьего этажа на первый и там заночуешь.
Мужичонка косо глянул на меня, прикинул габариты, разницу в весе и возможностях, и, видимо, решил повременить с качанием прав.
- Вы Заяц? - вежливо спрашивает моя доктор.
- Ну я.
- Нас вызвали на судороги. Это у вас?
- Да нет у меня никаких, б...дь, судорогов!! - гаркнул мужичонка и так хватил дверью, что на потолке закачались засохшие пауки 1953 года выпуска.
- Вот же козел... - тихо сказала моя врач. - Вы «Скорую» хоть вызывали?
Из-за двери до нас донеслось предложение уходить восвояси с использованием женских половых органов.
- Ну и пошел он, - пожимаю плечами. - Двинули отсюда, что ли?
Мы успели дойти до лифта, как тот открылся и выпустил на этаж двух ребят в спецовках, вооруженных пластиковыми сумками с инструментами и какими-то шлангами.
- Где тут 84-я квартира, не знаете? - спрашивает один.
Доктор начинает хихикать. Я тоже, машу рукой в сторону только что оставленной квартиру. Ребята идут туда. Мы, замерев у лифта, ждем.
Звонок. Знакомый мат. Знакомая приветственная фраза: «Х@ля надо?!».
- Горгаз, - доносится голос одного из парней. - У вас здесь утечка газа?
- Какого, на х.., газа?! Пошли в...
Не дослушивая пожеланий, мы вваливаемся в лифт, начинаем гоготать. Выходим из лифта - и просто садимся на землю.
Во двор торопливо въезжают две пожарные машины. Я даже не спрашивал, к кому они приехали.